Позавчера я разместила на просторах своего горячо любимого блога статью о моем мнении об исполнении финалистикой Эрой Канн песни «Темная ночь», являющейся изначально знаменитым военным шлягером Марка Бернеса, в новой обработке Басты, который кроме того и прежде всего написал к нему новую мелодию.

Люди, которые прочитали мою статью, реагировали на нее по — разному:… некоторым она понравилась, некоторые спорили со мной, потому как считали что «я выдумаю невесть что, когда как всякий нормальный человек видит, что Баста явно употреблял марихуанну и вообще сошел с ума, раз посмел вытворять такие вещи, как переделывание святых песен».

— Человеческое упрямство и глупость, увы, порой не знает границ, но я не хочу больше никому ничего «доказывать» или с кем — то спорить...

— Хочу лишь добавить к своему предыдущему посту на данную тему несколько слов о более подробном моем понимании «новой интерпретации песни»...

Баста, написав к ней другую мелодию, не исказил смысл песни, а придал ей другое настроение и иную душу, не нарушив линни сюжета. — Тут все как прежде «по — настоящему и искренне», — и пули, и смерть, и любовь. — И все всерьез.

Ко всему следует добавить, что в этой трактовке Баста немного под другим углом посмотрел на тему смерти. — У Бернеса это отношение к смерти «как бы индифирентное» — его «солдат» готов принять смерть потому что «он привык», потому что надо умереть за Советскую Родину, хотя у него нет представлений о том, что его ждет после нее. — В этой, новой версии Басты чувствуется как бы «взгляд на смерть глазами человека, который имеет о ней представление как о части естества и продолжении жизни». Герой Басты скорее даже похож на Первобытного человека, Рыцаря или даже японского самурая, знакомого с «таинством крещения и посвящения в рыцари». — Он мало похож на современного человека. — Верится, что такую песню, быть может, пел Доблестный Айвенго или даже сам Робин Гуд перед тем как прощался с Ревеккой или Марианной.- Человек не умирает после смерти. — И смерть герою новой версии, может быть, даже более знакома чем девушка, которую он любит… — И от этого новая трактовка не становится хуже, а, как раз, наоборот, — открывает глаза на то, чего не мог раньше услышать советский слушатель.